Эта аксиома со временем потеряла свою значимость, и теперь немногие обитатели Беверли-Хиллз могут блеснуть своей многогранностью. Тем не менее Антонио Бандерас старательно пел в «Эвите», Ричард Гир — в «Чикаго», а Джонни Депп — в «Суини Тодд — демон-парикмахер с Флит-стрит». Киноверсия мюзикла «Мамма Миа!», где обрели вторую жизнь хиты ABBA, мобилизовала в вокалисты сразу нескольких суперзвезд. В фильме можно слышать пение Пирса Броснана, Колина Ферта и, наконец, Мерил Стрип. Последняя любезно поделилась с «МК-Бульваром» своими впечатлениями от репетиций, съемок и костюмов в духе 70-х.

— Мерил, расскажите, как все началось?

— Мне позвонил мой агент и сказал: «Возможно, это тебя и не заинтересует, но здорово, что они тебе такое предложили». Я спросила: «Что?», и он мне: «Мамма Миа!». И я закричала: «Боже мой! Конечно, да!» Я была на седьмом небе от счастья. Но на первой встрече с режиссером Филлидой Ллойд, продюсером Джуди Каэймер и автором сценария Кэтрин Джонсон я не уставала их спрашивать, уверены ли они, что хотят видеть в этой роли именно меня. (Смеется.) Я никак не могла в это поверить.

— То есть вы согласились не раздумывая?

— О да. Я люблю этот мюзикл. Я смотрела его на Бродвее вместе со своей младшей дочкой Луизой, которой тогда было десять лет, и пятью ее друзьями. И мы все танцевали в проходах, подпевали, нам очень понравилось. Это было сразу после 11 сентября. Много позже я узнала, что труппа тогда была очень напугана. Одна из хореографов, которая помогала мне с танцами для съемок в фильме, участвовала в бродвейской постановке и рассказывала мне: «Мы тогда думали, что на спектакль вообще никто не придет». Но они решили не отменять показ в эти ужасные для Нью-Йорка дни и оказались правы, потому что это был своеобразный тонус для нью-йоркцев, который напомнил им, что они живы, что, несмотря ни на что, они могут продолжать радоваться жизни, влюбляться, петь, танцевать.

— Как вы готовились к роли?

— После первой встречи с режиссером я думала, что сразу побегу в магазин покупать диск с бродвейским мюзиклом. Но потом я остановила себя. Я подумала, что уже однажды слышала его, мне очень понравилось, но мы-то собираемся делать свой фильм.

— Раньше вы покупали диски ABBA?

— Да, у меня много их альбомов на виниловых пластинках, но у меня уже давно нет проигрывателя, а все диски лежат в какой-то коробке в гараже. CD-дисков не очень много, но все хиты ABBA есть.

— А какая их песня у вас самая любимая?

— Наверное, «Dancing Queen», потому что она действительно заставляет тебя танцевать. Еще мне нравятся «Waterloo» и «The Winner Takes It All», но что касается последней, то ее я прочувствовала как-то по-другому уже после съемок фильма.

— Как прошло ваше знакомство с Бенни Андерссоном?

— Мы встретились с ним в Линкольн-центре в зале для репетиций, он включил музыку и просто сказал: «Ну давай начнем». Про себя я закричала от восторга: «Боже мой! Это же парень из группы ABBA. А я буду петь песни группы ABBA, у меня есть диск их лучших хитов, и сейчас я спою это сама!» И тут Бенни сыграл мне пару песен, но совсем не в том ритме, в котором я их знаю. Он сказал: «Если захочешь, мы все поменяем и сделаем тот ритм, который понравится тебе, но мне интересно, сможешь ли ты спеть песни так, как я их сейчас тебе играю». Я же была согласна на все. И когда я вышла на улицу после репетиции, мне казалось, я лечу, такое у меня было приподнятое настроение. А пару дней спустя мне позвонили и сказали: «Бенни понравилось, как ты звучишь». И вот тогда я поняла, что эта роль действительно моя. Потому что лучше него никто не может разобраться в актерах, которые должны играть в этом мюзикле. А потом он прислал мне диск с музыкой, чтобы я могла репетировать.

— И как вы репетировали?

— Это покажется вам смешным, но я делала это в чулане. Наверное, я могла бы репетировать в студии, но мне не нравится, когда вокруг твоего репетиционного зала много других таких же залов и там тоже все что-то поют. Поэтому я решила распеваться дома, но, например, в спальне я этого делать не могла, потому что мешала бы своим родным.

Пришлось запираться в чулане и петь там. Все песни в результате были записаны за несколько дней до начала съемок фильма. Но при первой встрече актеров мы все равно пели их друг перед другом, чтобы все были знакомы с манерой исполнения каждого. Если честно, в тот момент я очень боялась не понравиться кому-то из моих коллег по картине, но все обошлось. (Смеется.)

— По сюжету фильма у вашей героини две лучшие подружки. Вы сразу сошлись с актрисами, которые их играли?

— Да. Когда мы встретились, Джули Уолтерс села с одной стороны от меня, а Кристин Барански — с другой, и я в тот же момент поняла: вот они, мои лучшие подруги. С Кристин я уже работала вместе, мы с ней делали несколько бенефисов. Джули видела впервые, но моя хорошая подруга Трэйси Уллман с ней знакома. И, узнав, что я буду сниматься с Джули, закричала: «Ты будешь от нее в восторге, ты в нее влюбишься!» Поэтому я уже заранее знала, что это за человек, и знала, что мы с ней подружимся. К тому же я слежу за ее карьерой и мне очень нравятся фильмы с ее участием.

— Один из ключевых моментов фильма — тот, где вы поете песню «The Winner Takes It All». Это очень красивая сцена, там потрясающие пейзажи, но, наверное, ее было очень тяжело сделать с точки зрения хореографии.

— Да, повторить мне ее было бы тяжело, потому что во время этих танцев мне порой не хватало дыхания. Но, с другой стороны, это была одна из самых легких сцен, потому что по эмоциям она очень искренняя. Песня в этой сцене живет сама по себе, и я чувствовала огромную ответственность, когда исполняла ее. Этой песней моя героиня говорит все, что она давно хотела сказать. В моей жизни бывали такие ситуации, когда мужчина молчит, а ты говоришь ему все, что у тебя накопилось в душе. (Смеется.) Так что мне эти чувства знакомы.

— Во многих сценах вам приходилось петь, а не говорить текст. Это как-то отличается от актерской игры в немузыкальном фильме?

— Я не вижу какой-то особой разницы. Я порой даже не обращала внимания на то, что пою, а не просто говорю слова.

Музыка — более прямой путь обращения к людям, потому что песня порой цепляет гораздо больше, глубже проникает в сердце, чем простые слова. Я с детства обожаю мюзиклы, в школе я участвовала в детских постановках. И даже думала, что посвящу свою жизнь музыке, но потом в университете я переключилась на актерское мастерство. И не пела много, много, много лет.

— Как отреагировала ваша семья, когда вы сказали им, что будете сниматься в «Мамма Миа!»?

— Дочки сразу закричали: «Мамочка, ты же не будешь надевать на себя эти ужасные обтягивающие брюки и туфли на огромной платформе, пожалуйста, скажи, что этого не будет». Но, конечно, они были в восторге и с нетерпением ждали выхода фильма. А мне из-за этого было очень тяжело. Это почти то же самое, что найти какой-то очень хороший рождественский подарок в июле, а потом ждать до декабря, чтобы его вручить. Вот и мне очень хотелось подарить этот мюзикл своим детям, но пришлось ждать.

— Но в одной из сцен вы поете в этих обтягивающих брюках и туфлях на огромной платформе. Расскажите о своих ощущениях в этот момент.

— Это было потрясающе. А думала я в тот момент о том, что одета именно в то, что мои дочки меньше всего хотели на мне видеть и чего опасались. В этом тоже заключался мой сюрприз для них. (Смеется.) А вообще съемка продолжалась целый день, часов восемь. И все это время мы танцевали на этих высоченных платформах. Пару дней спустя, когда я вернулась домой в Америку, мои ноги — от самой попы и до пяток — болели. Мои стопы были стерты так, что покрылись волдырями. В общем, я была вымотана, хотя более крепкие люди, наверное, перенесли это гораздо легче.

Кристин, например, чувствовала себя великолепно. Так что это было очень весело, хотя и очень грустно, потому что съемки заканчивались. И я понимала, что сейчас я сниму эти нелепые наряды, пойду домой, и все…

— Но ведь такова актерская жизнь: вы проводите вместе несколько недель или месяцев, а потом расстаетесь, чтобы заняться другими проектами. Вы должны были к этому привыкнуть.

— Да, конечно. Но не всегда бывает так весело, как на этих съемках. Не всегда бывает чувство сожаления, что все закончилось.