"When You’re Strange” не то чтобы вышел на экраны – словно
продолжая серию фестивальных показов, стартовавшую прошлой зимой в
Санденсе, фильм демонстрируется один, максимум два раза в избранных
кинотеатрах США и Канады. Это очевидным образом избавляет залы от лишней
публики, превращая каждый сеанс в мероприятие для посвященных – в
историю и мифологию The Doors, в подробности биографии Джима
Моррисона (Jim Morrison), ну и, само собой, в детали х/ф "Дорз”
Оливера Стоуна (Oliver Stone), так возмутившего в свое время
здравствующих участников группы.
"When You’re Strange” активно рекламировался как "правдивая история The
Doors”, рассказанная в противовес стоуновской, на добрую треть
вымышленной, а в остальном – изрядно драматизированной. (Я, если честно,
не понимаю, что в этом плохого и фильм Стоуна, равно как и работу Вэла
Килмера в нем, очень люблю – но речь сейчас не об этом.) В дело шли уже
известные и раскопанные в архивах студийные и концертные съемки, мириады
газетных вырезок и фотопленок и даже фрагменты фильма, сделанного в
1969 году самим Моррисоном – уже отпустившим бороду, но еще не отъевшим
брюхо.
С одного из таких фрагментов фильм начинается – машина Джима рассекает
пустыню, а по радио передают breaking news: сегодня в своей парижской
квартире умер 27-летний певец Джеймс Дуглас Моррисон из рок-группы The
Doors. Джим делает радио погромче, жмет на газ – а камера уплывает
рассматривать пески. Фильм Тома Ди Чилло (Tom DiCillo), бывшего
оператора Джармуша и давнего ("Джонни-замша”, "Жизнь в забвении”)
любимца фестивальных жюри, сразу ухватывает правильную ноту – и не
покидает ее, даже укрывшись за архивными хрониками (благо первая из них –
та самая, легендарная, где музыканты The Doors представляются в
камеру).
Выдержать подобный ритм, документальному кино присущий только по особо
крупным праздникам, Ди Чилло, разумеется, не в состоянии – уж точно не
на протяжении полутора часов. Но, к чести режиссера, свои самые ценные
козыри он беречь умеет. Во-первых, здесь практически нет интервью и
вообще прямой речи – вместо этого компанию участникам The Doors в титрах
составляет сам Джонни Депп (Johnny Depp), читающий закадровый текст. По
словам Ди Чилло, лично с актером он не встречался, но свою работу Депп
выполнил более чем добросовестно – на присланных им пленках каждая из
строчек сценария была прочитана порядка 10 раз, в нескольких ритмах и с
различными интонациями.
Во-вторых, в фильме много, реально много музыки – песни не обрываются на
середине, не используются как сценарный клей (для этого есть Депп) и
сосуществуют с историей абсолютно на равных. И это, конечно, здорово –
ибо, договорившись, что снят фильм для посвященных, необходимо добавить
еще и то, что собственно история звучит как грамотно написанная статья
из фанатской "Википедии” (попытка рассказать о группе через призму эпохи
по-настоящему работает лишь однажды, когда в череде вех – Мартин Лютер
Кинг, Бобби Кеннеди, Мэнсон, Вьетнам – появляются сообщения о смерти
27-летних Хендрикса и Джоплин). Ничего хоть сколько-нибудь нового для
тех, кто смотрел другие фильмы о группе, читал "The Doors by The
Doors” Бена Фонга-Торреса (Ben Fong-Torres) или листал любовно
сделанный глянцевый скрэпбук о Моррисоне, тут не будет.
Я смотрел более или менее все, что снято о The Doors, томик Фонг-Торреса
и скрэпбук храню в книжном шкафу на видных местах, да еще и продолжаю
тратиться на бесчисленные бокс-сеты и официальные бутлеги, ежегодно
издаваемые Rhino. И хотя саундтрек к "When You’re Strange” (горстка уже
известных треков The Doors и стихи Джима, прочитанные тем же Джонни Д.;
готовится, в числе прочего, 300-долларовое издание типа делюкс) – это
даже по моим меркам перебор, возможность посмотреть фильм Ди Чилло на
большом экране в компании сотни-другой единомышленников стоит дорогого.
Ну а его концовка – с припасенной для кульминации "The Crystal Ship”,
замечанием о том, что "you can’t burn out if you weren’t on fire”,
и предпоследним взглядом на Моррисона, божественно красивого мужика,
навсегда оставшегося в истории на правах точнейшей и ярчайшей дефиниции
рок-н-ролла как такового, - она, пожалуй, и вовсе бесценная.
